Рецензия
 | ||
| Св. Евангелисты. Миниатюра из Евангелия XIVв. | ||
 |
Вышел из печати XVI том «Православной энциклопедии». Важнейшей и самой объемной статьей очередного тома является статья «Евангелие». Презентация книги состоится в среду 19 марта, в 17.00, в Храме Христа Спасителя. В рамках презентации состоится 18-е заседание Наблюдательного, Попечительского и Общественного Советов по изданию «Православной энциклопедии». Заседание возглавят председатели Советов — Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, председатель Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации Б.В.Грызлов и мэр Москвы Ю.М.Лужков.
В преддверии презентации XVI тома сайт «Седмица. Ru» публикует фрагменты статьи «Евангелие».
Евангелие
Фрагмент статьи из т. XVI «Православной Энциклопедии», Москва. 2007 г.
Евангелие (греч.evangelion), весть о наступлении Царства Божия и спасении человеческого рода от греха и смерти, возвещенная Иисусом Христом и апостолами, ставшая основным содержанием проповеди христ. Церкви; книга, излагающая эту весть в форме повествования о воплощении, земной жизни, спасительных страданиях, крестной смерти и воскресении Иисуса Христа; первая часть Священного Писания Нового Завета, включающая 4 письменных Еванеглия — Евангелие от Матфея, Евангелие от Марка, Евангелие от Луки и Евангелие от Иоанна, которые называются каноническими.
Термин.
Слово «Еванеглие» заимствовано из греческого — evangelion. В древнейших слав. письменных источниках оно употребляется в следующих значениях: «учение Иисуса Христа»; «книга, содержащая 4 канонических Евангелия» (Еванг. Остр. Л. 294б); «одно из канонических Евангелий»; «фрагмент евангельского текста, читаемый во время богослужения». Слово «благовестие», калькированный перевод греч. evangelion, часто используется в тех же значениях, что и слово «Евангелие» (по преимуществу в 1-м из них), но не является его полным синонимом.
 | ||
Св. Евангелист Лука. Фрагмент Царских врат. Кон. XVв. (ЦМиАР). | ||
|
Употребление в античной литературе.
Греч. слово evangelion — субстантивированное относительное прилагательное, образованное от существительного evangeloi (приносящий добрую весть) и означающее «то, что относится к evangelion». Контекстные значения evangelion в нехрист. греч. текстах — награда вестнику, принесшему хорошее известие, и содержание такого известия. Вернувшийся на Итаку под видом странника Одиссей просит у свинопаса Евмея, не узнавшего своего господина, evangelion за весть о своем возвращении. Цицерон называет этим словом новости, с изложения к-рых он начинает одно из писем к Аттику. Хорошо засвидетельствовано употребление этого слова в составе фиксированных выражений evangelia thuein — совершать жертвоприношения по поводу получения хороших известий и evangelia heortazein — совершать празднования в связи с хорошими известиями.
О содержании известия, с которым прибыл посланец, говорил его внешний облик: его копье было увито лавром, лицо сияло, на голове был венок. По прибытии, он громко возглашал evangelion, подняв вверх правую руку. Прибытие вестника с evangelion отмечалось всеобщими празднествами: храмы украшали гирляндами, устраивали жертвоприношения и состязания, а вестник получал причитавшуюся ему награду. Хотя «евангелиями» могли называться известия о событиях политической или даже частной жизни, по-видимому, наиболее естественно это слово было связано с представлением о военной победе. Поэтому тот, кто слышал о распоряжении императора совершать жертвоприношения (evangelion thuein), не зная об истинной причине, в первую очередь предполагал, что оно вызвано известием об успешно завершившемся сражении. Обычай одаривать вестника, принесшего evangelion, исследователи связывают с представлением о тождественности события и сообщения о нем, нашедшем отражение в нек-рых лит. памятниках. B соответствии с этим представлением в «евангелии» о победе не только сообщается знание о случившемся, но и совершается сама победа. Поэтому посланец, несущий «евангелие», стремится доставить его как можно быстрее. Первый, кто принесет благоприятное известие, получает большую награду, а тот, кто медлит, может ее лишиться.
В то же время известны случаи, когда в политических или др. интересах под видом «евангелий» распространялись не соответствующие действительности известия, чем объясняется отраженный в ряде текстов скептицизм по отношению к «евангелию», а также меры предосторожности в виде отсрочки празднований и награждения вестника, принесшего «евангелие», до получения подтверждения истинности сообщения. Этими же факторами, по-видимому, было вызвано желание терминологически разграничить «евангелие» и событие, о к-ром оно сообщает. Так, в нек-рых случаях жертвоприношения по поводу получения благоприятного известия и в связи с самим событием могут называться по-разному (соответственно evangelia thuein и soteria thuein). По той же причине, когда речь идет о «евангелии», не вызывающем сомнения, напр., когда оно имеет религ. содержание, вместо скомпрометированного выражения evangelia thuein стали употреблять аналогичные ему, но лишенные негативных коннотаций обороты: благодарственные жертвы за победу, благодарственные молитвы за победу и спасение и др.
Словом evangelion называются пророчества-оракулы. По рассказу Плутарха, рим. полководец Серторий с целью завоевать симпатии суеверных варваров-лузитанцев выдавал известия о победах, доставленные ему подчиненными, за полученные чудесным образом, приказывая радоваться и приносить жертвы богам по случаю «евангелий». Так же Филострат называет весть об убийстве имп. Домициана, сообщенную богами Аполлонию Тианскому.
Особое значение для истории слова «евангелие» имеет его использование в текстах, относящихся к культу императора. Всякое распоряжение императора, так же как и всякое известие о важных событиях его жизни — рождении, восхождении на трон и др., могло называться «евангелием». Каждое из них имеет универсальное значение, поскольку то, о чем они сообщают, имеет отношение ко всем жителям империи и, более того, ко всему миру как гарантия мира и благоденствия. Надписи, найденные в малоазийских городах Приена и Апамея, провозглашают, что день рождения императора (к-рый назван богом) положил начало «евангелиям» для мира.
Поскольку в надписях и текстах, связанных с культом императора, слово «евангелие», как правило, относится к событиям, к-рые, с т. зр. их авторов, несут избавление от к.-л. опасностей или бедствий всем жителям империи и являются для них жизненно важными, то мн. исследователи считают эту традицию одним из источников специфики значения слова «евангелие» в раннехрист. текстах. При этом, однако, учитывается, что принципиальным отличием соответствующего христ. понятия является уникальность подразумеваемого им факта по отношению к тем событиям, о к-рых сообщали многочисленные «евангелия» нехрист. мира. На уровне языка эта особенность выразилась в использовании для обозначения содержания христ. проповеди только формы ед. ч. слова evangelion в отличие от нехрист. источников, где преобладает форма мн. ч.
Тогда как культ императора предполагал множество «евангелий», сообщающих о деяниях и событиях жизни обожествляемого правителя и потому всякий раз касающихся мн. людей, христ. вера признает только одно Е., основанное на единственном событии — спасительном подвиге Сына Божия, имеющем значение для всех людей и всех периодов мировой истории. Особое значение в языке христ. источников приобретает также идея «благости» Евангелия, поскольку христ. весть провозглашает не только спасение, но и грядущий Суд.
 | ||
Притча о Страшном Суде. Клеймо иконы Страсти Господни в евангельских притчах. Ок. 1547 г. | ||
|
В Ветхом Завете.
В греч. переводе книг ВЗ, Септуагинте, слово evangelion в ед. ч. не встречается, форма мн. ч. ta evangelia используется только один раз, в словах Давида, адресованных Рихаву и Баане, убившим Иевосфея, сына Саула. Отдавая приказ казнить их, Давид напомнил, что и того, кто принес ему известие о смерти самого Саула, он казнил, вместо того чтобы дать награду (ta evangelia), к-рую тот рассчитывал получить (2 Цар 4. 10). Для передачи значения «хорошее известие» переводчики Септуагинты использовали неизвестное по более ранним текстам слово he evangelia. Так, в рассказе о смерти Авессалома, сына Давида, Иоав предупреждает Ахимааса, к-рый спешит сообщить царю о победе: «Не будешь ты сегодня добрым вестником (aner evangelias — букв. человеком евангелия)… ибо умер сын царя» (2 Цар 18. 20); «зачем бежать тебе, сын мой? не принесешь ты доброй вести» (evangelia— 2 Цар 18. 22). А Давид в ответ на сообщения стражника о приближении гонца говорит: «Если один, то весть (evangelia) в устах его» (2 Цар 18. 25), «это человек хороший и идет с хорошею вестью» (evangelia— 2 Цар 18. 27). В повествовании о чудесном избавлении г. Самария от осады, предпринятой сир. царем Венададом, прокаженные, обнаружив, что войско осаждавших обращено в бегство, говорят: «День сей — день радостной вести hemer evangelias. Пойдем же и уведомим дом царский» (4 Цар 7. 9).
Эти термины хорошо известны и по более поздним текстам, однако такое распределение значений между ta evangelia и he evangelia характерно только для Септуагинты. Во всех случаях использования ta evangelia и he evangelia в Септуагинте они передают древнеевр. словом и в целом соответствуют его значениям, за исключением того, что в отличие от греч. слов, имеющих приставку ev-, к-рая формально указывает на позитивное содержание известия, древнеевр. выражение семантически более нейтрально и поэтому может употребляться с определением, уточняющим, о каком известии идет речь (2 Цар 18. 27).
Смыслы, более близкие к новозаветному значению слова «евангелие», в Септуагинте выражаются с помощью глагола evangelizomai, соответствующего древнеевр. приносить известие, сообщать новость. В исторических книгах глагол означает только сообщение о военной победе. Одержав победу над войском Саула, филистимляне «отсекли ему голову, и сняли с него оружие и послали по всей земле Филистимской, чтобы возвестить о сем в капищах идолов своих и народу» (1 Цар 31. 9; ср.: 2 Цар 1. 20; 18. 19, 20, 31). Однако в Псалтири и у пророков он встречается и в богословски значимых контекстах: «Я возвещал правду Твою в собрании великом; я не возбранял устам моим: Ты, Господи, знаешь» (Пс 39(МТ 40). 10); «пойте Господу, благословляйте имя Его, благовествуйте со дня на день спасение Его»; «множество верблюдов покроет тебя — дромадеры из Мадиама и Ефы; все они из Савы придут, принесут золото и ладан и возвестят славу Господа» (Ис 60. 6); «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим» (Ис 61. 1). Несмотря на то, что на основании этих примеров нельзя говорить о приобретении глаголом специального богословского содержания, в формировании к-рого главная роль принадлежит контексту, использование именно этого слова для обозначения пророческого возвещения о грядущем спасении (Пс 95. 2; Ис 61. 1) свидетельствует о наличии в его значении нек-рых оттенков, характерных для слова evangelion в языке НЗ.
 | ||
Папирус P 52. Фрагменты текста Евангелия от Иоанна. Ок. 125 г. (Б-ка ун-та в Манчестере). | ||
|
В ряде случаев богословское содержание приобретает также причастие глагола bissar — mebasser означающее и вестника и действие, к-рое он совершает. Тогда как в исторических книгах mebasser — вестник, приносящий известие о военной победе (2 Цар 4. 10; 18. 26) или поражении (1 Цар 4. 17), у пророков он «благовестник», возвещающий одержанную с Божией помощью окончательную победу Израиля над врагами: «Вот, на горах — стопы благовестника (mebasser), возвещающего мир: празднуй, Иудея, праздники твои, исполняй обеты твои, ибо не будет более проходить по тебе нечестивый: он совсем уничтожен» (Наум 1. 15 (2. 1); ср.: Пс 67(68). 12); или окончательное спасение и пришествие Царства Бога: «Как прекрасны на горах ноги благовестника (mebasser), возвещающего мир, благовествующего (mebasser) радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: «воцарился Бог твой!»» (Ис 52. 7; ср.: 40. 9; 41. 27). При этом слова прор. Исаии имели, по-видимому, особое значение в истории формирования христ. понятия «евангелие», о чем свидетельствует их использование новозаветными авторами (Мф 11. 2–6; Лк 4. 18–19).
У иудейских грекоязычных писателей и в раввинистической традиции. Из грекоязычных иудейских авторов один Иосиф Флавий использует слова и he evangelia, ta evangelia и to ta evangelion. Все эти термины имеют в его сочинениях значение «хорошие новости» и употребляются скорее в соответствии с греч. лит. нормой, чем с Септуагинтой, выразительным примером чего является использование их в связи с культом императора. Так, по словам Иосифа, известие об избрании Веспасиана императором отмечалось в городах праздничными жертвоприношениями как evangelia, а сам Веспасиан, находясь в Александрии, получил evangelia о том, что его провозгласили императором граждане Рима (Ibid. IV 656).
В раввинистических текстах слово besora имеет значение «новость», «известие», но в отличие от древнеевр. текстов ВЗ употребляется независимо от характера сообщения. Так, с одной стороны, это слово содержится в названии свадебной чаши с вином (kos sel besor — Вавилонский Талмуд, Кеттубот. 16b), с др. стороны, используется при описании известия о смерти матери, полученного ее сыном. Поэтому, как правило, это слово употребляется с соответствующим определением, уточняющим, о каких новостях идет речь — о хороших или о плохих. Оно может использоваться и в богословских контекстах.
Важным свидетельством истории слова «евангелие» является отраженная в Талмуде традиция, намеренно искажающая греч. слово evangelion как awen gillayon (букв. ложь страничных полей») или awon gillayon (букв. грех страничных полей — Вавилонский Талмуд, Шаббат 116a), к-рая, по мнению нек-рых исследователей, говорит о том, что Е. не имело евр. или арам. названия (Herford. 1903. P. 161–171).
 | ||
Св. Евангелист Марк. Фрагмент Царских врат. Кон. XVв. (ЦМиАР) | ||
|
В Новом Завете.
Свящ. Андрей Рахновский
В Новом Завете слово evangelion используется в Евангелии от Марка (8 раз) и в Евангелии от Матфея (4 раза). Евангелист Лука употребляет этот термин в кн. Деяния св. апостолов (2 раза), но не применяет его в Евангелии, предпочитая формы глагола evangelizesthai. В Евангелии от Иоанна ни имя, ни глагол не употребляются. Наиболее часто (60 раз) evangelion встречается в Посланиях ап. Павла. По одному разу оно используется в 1-м Послании Петра и в кн. Откровение Иоанна Богослова.
В евангельском богословии понятие «Е.» имеет центральное значение и теснейшим образом связано с Личностью Самого Спасителя. Господь Сам есть провозвестник Е.: «...пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Божие» (evangelion tou Theou; по др. рукописям: evangelion tes basileias, «Евангелие Царства» — Nestle-Aland. NTG. Ad loc.; ср. синодальный перевод: «Евангелие Царствия Божия» — Мк 1. 14; ср.: Мф 4. 23; 9. 35). Здесь слово «Е.» указывает на проповедь о наступлении конца времен, приближении Царства Божия и необходимости покаяния (Мк 1. 15). В евангельских повествованиях учение Спасителя неотделимо от Его деяний: «И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях» (Мф 4. 23; ср.: 9. 35). Поэтому «начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия» (Мк 1. 1) есть в равной степени начало Его проповеди и Его спасительных деяний. Е., как проповедь, к-рая должна быть возвещена «во всех народах» (Мк 13. 10; ср.: 16. 15; Мф 24. 14), есть провозвестие слов Христа и рассказ о Его подвиге: «Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие, в целом мире, сказано будет, в память ее, и о том, что она сделала» (Мк 14. 9; ср.: Мф 26. 13) — Христос говорит здесь о буд. проповеди апостолов, называя ее Е. Она должна содержать повествование о событиях Его жизни, и случай с женщиной, помазавшей Его миром, должен занять место в этом благовестии, как прямо связанный с Его страданием, положившим начало спасению от греха и смерти. Сами апостолы называют свою проповедь Е. (Флп 1. 7, 12, 16; 4. 15; 1 Фес 2. 2; 2 Кор 10. 14; Флм 1. 13; 2 Тим 1. 8).
Проповедь Е. (ton logon tou evangeliou — Деян 15. 7; Кол 1. 5) является служением, а проповедник Е.— это служитель, к-рый священнодействует (lerourgoаnta) (Рим 15. 16) или служит духом своим в благовествовании Сына (Рим 1. 9). Как священник, служащий Богу, ап. Павел проповедует Е.— это его богослужение. Верующие — жертва. Св. Дух, сходя на язычников, освящает их и делает их жертвой, благоприятной Богу. Это служение должно совершаться в истине: «истина благовествования» (Гал 2. 5, 14) противопоставляется «иному благовествованию», т. е. лжеучению (Гал 1. 6–7).
Е., проповеданное ап. Павлом, к-рое «приняли», в к-ром «утвердились» и к-рым «спасались» его слушатели (1 Кор 15. 1–2), состояло в том, что «Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом Двенадцати; потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам» (1 Кор 15. 3–7). Из перечисленных событий для ап. Павла воскресение Христа является центральным событием Е., о чем он напоминает Тимофею (2 Тим 2. 8). Более того, Е., по мысли апостола, сообщает людям дары воскресения, ибо благодать открылась явлением Спасителя нашего Иисуса Христа, разрушившего смерть и явившего жизнь и нетление (2 Тим 1. 10). Поскольку оно сообщает благодать воскресения — это Е. благодати Божией (ср.: Деян 20. 24). Сообщая человеку печать Св. Духа (Еф 1. 13), Е. является «силой Божией ко спасению всякому верующему» (Рим 1. 16). Принятие Е. и жизнь, достойная его (Флп 1. 27), называется исповеданием веры (2 Кор 9. 13).
Е. есть предмет веры (ср.: Мк 1. 15), и отношение человека к нему будет иметь столь же решающее значение на Суде, что и отношение к Самому Спасителю: «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк 8. 35; ср.: 10. 29–30; Мф 10. 39; 16. 25; Лк 9. 24; 17. 33).
Бог — источник Е. и его содержание. По мысли ап. Павла, Е., к-рое он благовествовал, «не есть человеческое» (Гал 1. 11), хотя проповедь его заповедана людям,— это Е. Божие (Рим 1. 1), Е. Сына (Рим 1. 9). Тождество Христа и Е. проявляется даже в отрицательных примерах, где ап. Павел предостерегает коринфян от принятия «другого Иисуса» или «иного благовестия» (2 Кор 11. 4). Поскольку Е. не плод человеческой догадки или вымысла, но восходит к Богу, то оно является не чем иным, как откровением тайны, о к-рой «от вечных времен было умолчано», но теперь возвещается всем народам (Рим 14. 24).
Е. является откровением о Пресв. Троице. В нем действует Св. Дух (1 Фес 1. 5). Во Христе, Который есть «образ Бога невидимого» (2 Кор 4. 4), те, кто услышали Е. спасения, запечатлены обетованным Св. Духом (Еф 1. 13). По слову ап. Павла, силой Духа Божия Е. Христово распространилось от Иерусалима и его окрестностей до Иллирика (Рим 15. 19).
Через Е. люди рождаются во Христе (ср.: 1 Кор 4. 15), поэтому оно есть таинство нового рождения в Боге. Е. порождает отношение отцовства и сыновства не только между Богом и человеком, но и между проповедником и теми, кто уверовали по его слову (ср.: 1 Фес 2. 7–8). Это — «Евангелие мира» (ср.: Еф 6. 15), в к-ром происходит общение верных (ср.: Флп 1. 5). Но не все приняли Е. и не все поверили (Рим 10. 16). Оно остается непознанным для неверующих, у к-рых «бог века сего» ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет Е. (2 Кор 4. 4). Для этих погибающих оно закрыто (2 Кор 4. 3). Это говорится не только о язычниках, но и об иудеях, к-рые в отношении к Е.— враги, а в отношении к избранию — возлюбленные Божии ради отцов их (Рим 11. 28), с к-рыми Бог заключил Завет. Не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа Господь совершит отмщение «в пламенеющем огне» (2 Фес 1. 8).
Е. не только возвещает о свершившихся событиях жизни Христа, но и открывает эсхатологическую перспективу. В нем содержится надежда на избавление (Кол 1. 23), но возвещается и грядущий Суд (Рим 2. 16). Он начнется с «дома Божия» (1 Петр 4. 17), т. е. с Церкви, «когда, по благовествованию моему (ап. Павла.— Авт.), Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа» (Рим 2. 16). Т. о., проповедь Е.— это проповедь и о грядущем Суде. Страдания, Воскресение и Суд неотделимы друг от друга, составляя полноту домостроительства.
Эсхатологические события становятся завершением и исполнением спасения, его конечным осуществлением. Именно поэтому Откровение Иоанна Богослова повествует об ангеле, к-рый имеет вечное Е. (Откр 14. 6). Оно вечно, как вечен Христос и наступающее Царство.
 | ||
Нагорная проповедь. Роспись ц. свт. Николая Чудотворца (Николы-Надеина) в Ярославле. 1641 г. | ||
|
В ранней Церкви.
В НЗ evangelion никогда не используется как название к.-л. письменного документа. И вероятно, в ранней Церкви оно не сразу стало обозначать письменно зафиксированное повествование о словах и делах Спасителя. Папий, еп. Иерапольский, церковный писатель нач. II в., к-рый впервые упоминает канонические Евангелия (Евангелия от Матфея и от Марка; Euseb. Hist. eccl. III 39), называет их «изречениями Господними». Впервые слово evangelion применительно к каноническим Евангелиям обнаруживается у мч. Иустина Философа († 166), однако он же называет их «воспоминаниями апостолов». Самые ранние рукописи, сохранившие надписание, содержащее слово «Е.», относятся приблизительно к 200 г.
Нек-рые исследователи усматривают видоизменение первоначального значения термина evangelion уже в языке ап. Павла. В 1-м Послании к Коринфянам он пишет: «Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам...» (1 Кор 15. 1), называя Е. письменное изложение вести о воскресении и явлениях воскресшего Господа. Такое же употребление встречается и в сочинениях сщмч. Иринея Лионского († 202): «И Лука, спутник Павла, изложил в книге проповеданное им Евангелие».
Логика отраженного в этих высказываниях семантического сдвига очевидна: если Е. как устное свидетельство о Христе подразумевает изложение Его слов и рассказ о Его деяниях и, более того, они и являются основным содержанием христ. провозвестия, то и письменный документ, излагающий изречения Господа и повествующий о важнейших событиях Его жизни, может быть назван Е. Поэтому уже следующее за апостолами поколение христ. миссионеров в своей деятельности сочетало устную проповедь и письменное Е. По свидетельству Евсевия Кесарийского: «Многие из тогдашних учеников... отправлялись... выполнять дело евангелистов, спеша преподать слово веры тем, кто о ней вовсе не слыхал, и передать книги Божественных Евангелий». Для тех, к кому обращена проповедь, разница между письменным и устным Е. еще более сокращается, поскольку и письменное Е. читается им вслух, а служение читающего его в древних канонических памятниках уподобляется служению евангелистов.
В то же время в раннехрист. лит-ре термин «Е.» продолжал употребляться в первоначальном значении. Так, сщмч. Игнатий Богоносец, еп. Антиохийский († 107), уже безусловно знакомый с письменной евангельской традицией, использует слово evangelion как указание на центральное событие истории спасения: «...евангелие имеет в себе нечто превосходнейшее: это пришествие Господа нашего Иисуса Христа, Его страдание и воскресение. Ибо возлюбленные пророки только указывали на Него, а евангелие есть совершение нетления». Поэтому он уподобляет Е. Плоти Христа: «Будем прибегать к Евангелию как к плоти Иисуса» и Самому Христу: пророки ВЗ «возвещали то, что относится к Евангелию, и на Христа уповали и Его ожидали».
В раннехрист. литургико-каноническом памятнике «Дидахе» (кон. I — сер. II в.) evangelion — это уже сложившаяся и вполне определенная традиция, на к-рую ссылается автор. Эта традиция включает слова молитвы «Отче наш» и правила поведения для христиан, выполняющих различные служения.
Св. отцы часто называют словом evangelion не только канонические Евангелия, но и НЗ в целом, отличая его от ВЗ. Так, напр., сщмч. Ириней Лионский разделяет все Свящ. Писание на «Пророчества» и «Евангелия» (Prophetiae et Evangelia), т. е. на ВЗ и НЗ. Т. о. Е. называются и Послания апостолов: «Возьмите послание блаженного Павла. О чем он прежде всего писал вам в начале Евангелия — пишет сщмч. Климент, еп. Римский († 101) (Clem. Rom. Ep. I ad Cor. 47).
Встречающаяся в христ. текстах форма мн. ч. te evangelia уже не является указанием на множество разных «евангелий», что было обычно для эллинистического культа императора. Апостолы проповедуют Е. и излагают его в письменном виде людям, «которые все вместе и каждый порознь имеют Евангелие Божие». Поэтому в разных Е. возвещается одно «Евангелие в четырех видах, но проникнутое одним Духом». «Как един есть Тот, Кого благовествуют многие,— пишет Ориген (185–254),— так одно есть само по себе и Евангелие: многими написанное, оно поистине единое по четырем Евангелие». Свт. Иоанн Златоуст в «Толковании на Послание к Галатам» рассуждает: «Хотя бы и очень многие писали Евангелие, но если они будут писать одно и то же, то и многие будут не более как одно Евангелие, и множество пишущих нимало не воспрепятствует ему быть единым. Напротив, хотя бы писал кто-нибудь один, но писал бы противное, то написанное им будет не одно. Одно или не одно Евангелие — это познается не по числу пишущих, но по тождеству и разности написанного. Отсюда видно, что и четыре Евангелия — одно Евангелие». Вслед. этого формы ед. и мн. ч. слова evangelion в христ. лит-ре нередко чередуются без различия смысла. Так, ед. ч. evangelion может обозначать как сборник Евангелий, так и каждое в отдельности.
Канон Евангелий.
Когда называют Евангелия от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна (Четвероевангелие) каноническими, подразумевают, что эти книги, претерпев длительный процесс церковной рецепции, были опознаны и сохранены как отвечающие духу новозаветного Откровения и передающие апостольское свидетельство. Уже из НЗ видно, что на ранней стадии христ. истории появляются идеи, а вслед за ними и тексты, сомнительные с т. зр. содержания и достоверности. Напр., евангелист Лука говорит о множестве существовавших повествований и при этом, возможно, косвенно указывает на их недостоверность, а ап. Павел высказывает предостережение от появления «иного благовествования» (Гал 1. 6–7).
Понятия канона и каноничности тесно связаны с понятием богодухновенности. Иными словами, происхождение этих книг не может исчерпываться только историческими обстоятельствами, а их истолкование выходит за рамки лит. и филологических изысканий. Богодухновенность Евангелий подразумевает, что в их исследовании помимо научного опыта требуется опыт религ., к-рый является ключом к наиболее адекватному и, насколько это возможно, к полному пониманию (см. ст. Герменевтика библейская). Включение в канон 4 Евангелий выражает общецерковное признание и офиц. закрепление за этими книгами авторитета Божественного Слова, богодухновенности и апостольского свидетельства (см. также ст. Канон библейский).
Установление канона, вероятно, восходит уже к временам мужей апостольских. При установлении канона Е. Церковь имела определенный критерий — происхождение того или иного писания от апостола или от апостольского ученика (напр., Евангелие от Марка и Евангелие от Луки). В свою очередь апостольское происхождение Е. определялось историческим преданием, согласием Церквей в их авторитете и употреблении, а также догматическим преданием, т. е. чистотою раскрываемого в нем учения. Т. о., Предание, к-рое предшествует Писанию и превышает его по объему содержания, является основополагающим началом при установлении канона: «Из предания я узнал о существовании четырех Евангелий, которые одни только без всякого сомнения принимаются всею поднебесною Церковью Божией».
В истории канонизации 4 Евангелий нет примеров того, чтобы Церковь сначала приняла к.-л. Евангелие в канон, считая его богодухновенным, а затем исключила из канона (мнения отдельных Церквей, а также отдельных отцов Церкви и христ. писателей, нельзя смешивать с голосом Церкви вообще). В истории формирования канона Евангелий затруднительно указать определенные периоды (именно Евангелий, а не всего НЗ).
Самая ранняя христ. письменность послеапостольского периода свидетельствует о знании мн. авторами евангельских текстов или материала устного предания о Христе. У мужей апостольских цитаты из Е. встречаются нечасто и, напротив, нередко обнаруживаются такие ссылки, к-рые сложно соотнести с тем или иным конкретным каноническим Евангелием Так, в Посланиях сщмч. Климента Римского вместо традиц. вводных формул, указывающих на наличие письменного источника, автор призывает читателей вспомнить «слова Господа нашего Иисуса». Иногда Климент сочетает слова, зафиксированные в Евангелиях от Матфея и от Луки, с не имеющими точных соответствий в Четвероевангелии. Во 2-м Послании к Коринфянам сщмч. Климента (мн. исследователи датируют его более поздним периодом, 2-й пол. II в.— Мецгер. 1998. С. 68) евангельские цитаты предваряются выражениями: «Господь говорит» или «сказал Господь». В ряде случаев от лица Иисуса Христа приводятся отдельные фразы, к-рые в такой форме не зафиксированы ни в одном каноническом Евангелии: «Господь говорит в Евангелии: «Если вы не сохранили малое, кто даст вам великое? Ибо Я говорю вам, что верный в малом и в большом будет верен»». Хотя последнее предложение совпадает с Лк 16. 10, 1-я часть цитаты отсутствует в текстах канонических Евангелий. Выражения из Евангелий от Луки и от Матфея соединяются и помещаются в более широкий контекст, напоминающий диалог Христа с ап. Петром об агнцах в Ин 21. 15–17.
У сщмч. Игнатия Богоносца, еп. Антиохийского, наиболее точные параллели прослеживаются с Евангелием от Матфея. Тщательно излагая христ. учение в начале Послания к Смирнянам, сщмч. Игнатий пишет, что Христос «крестился от Иоанна, чтобы всякая правда могла быть исполнена им» (Ign. Ep. ad Smyrn. 1. 1; ср.: Мф 3. 15). О знании сщмч. Игнатием Евангелия от Матфея говорят и др. примеры: Ep. ad Smyrn. 6. 1; ср.: Мф 19. 12; Ign. Ep. ad Polyc. 2. 2; ср.: Мф 10. 16; Ign. Eph. 5. 2; ср.: Мф 18. 19–20. Очевидно также и его знакомство с Евангелием от Луки: «Для себя я знаю и верю в то, что Он был во плоти даже по воскресении. И когда Он явился им с Петром, Он сказал им: «Дотроньтесь до Меня и осяжите Меня, и увидите, что Я не призрак бестелесный»» (Ep. ad Smyrn. 3. 1–2; ср.: Лк 24. 39). В нек-рых местах есть параллели с Евангелием от Иоанна. В Послании к Магнезийцам сщмч. Игнатий говорит о Боге: «Он показал Себя через Своего Сына, Иисуса Христа, Который есть Его Слово, изреченное из молчания, Который во всем снискал благоволение Пославшего Его» (Ign. Ep. ad Magn. 8; ср.: Ин 1. 1 и 8. 28–29). Ср. также: Ign. Ep. ad Philad. 7. 1–2 и Ин 3. 8; Ep. ad Philad. 9. 1 и Ин 10. 7; 14. 6; 8. 30–59; Ign. Ep. ad Rom. 7. 2 и Ин 12. 31; 14. 30; 16. 11.
Автор «Дидахе» также знаком с Евангелием от Матфея, это видно прежде всего из того, что текст Молитвы Господней в «Дидахе» (Didache. 8. 2) близок к редакции Молитвы в Евангелии от Матфея (Мф 6. 9–13), а также из слов: «Никто да не ест и не пьет вашу евхаристию, кроме тех, кто был крещен во имя Господа; ибо к этому применимы слова Господа: «Не давайте святыни псам»» (Didache. 9. 5; ср.: Мф 7. 6; последние слова встречаются только в Евангелии от Матфея).
 | ||
Св. Евангелист Матфей. Фрагмент Царских врат. Кон. XVв. (ЦМиАР). | ||
|
Папий Иерапольский в своем труде «Толкования изречений Господних» приводит 2 кратких замечания о возникновении Евангелий от Матфея и от Марка: «Матфей записал изречения на еврейском наречии, и переводили их кто как мог»; «Марк, став переводчиком Петра, аккуратно записал все, что делал или говорил Господь, как запомнил, но не по порядку, ибо сам не слышал Христа и не ходил с Ним. Позднее он сопровождал Петра, который говорил, сообразуясь с обстоятельствами, а не излагая слова Господа по порядку. Поэтому Марк нисколько не погрешил в том, что записал все, как запомнил. Он заботился только об одном: как бы не пропустить или не исказить ничего из того, что он слышал». Что касается знакомства Папия с Евангелием от Луки, то в дошедших до наст. времени свидетельствах об этом ничего не сказано. Слова Господа Папий черпал не только из письменных документов, но и из устной традиции. В цепи свидетельств о формировании евангельского канона информация Папия является важным звеном, демонстрирующим взаимодействие устной и письменной традиции в истории ранней Церкви.
В Послании Варнавы (кон. I — 1-я пол. II в.; см. Варнавы ап. Послание) встречаются цитаты, свидетельствующие о том, что Варнава был знаком с Евангелием от Матфея. Напр., говорится, что, когда распинали Иисуса Христа, «дали Ему пить уксуса с желчью» (Barnaba. Ep. 7. 3; ср.: Мф 27. 34; однако нельзя исключать и влияние Пс 68. 22). Далее автор призывает остерегаться, «чтобы случайно не оказаться вне, как написано, «много званых, но мало избранных»» (Barnaba. Ep. 4. 14; ср.: Мф 22. 14). В Barnaba. Ep. 5. 9 говорится, что Христос «пришел призвать не праведников, но грешников» (ср.: Мф 9. 13; Мк 2. 17).
В Посланиях св. Поликарпа Смирнского († 167) цитаты из канонических Евангелий могут быть связаны в единое высказывание (Polycarp. Ad Phil. 2. 3; ср.: Мф 7. 1–2; Лк 6. 36–38), приводится дословно (Ad Phil. 7. 2; ср.: Мф 26. 41), но есть выражения, к-рые не встречаются ни в одном из канонических Евангелий (в Ad Phil. 2 заповеди блаженства Мф 5. 3 и 10 соединены в одну фразу).
В Ерма «Пастыре» (кон. I — 1-я пол. II в.) обнаруживаются аллюзии на все 4 канонических Евангелия. Так, говорится, что в Царство Божие входит только тот, кто получил имя Сына Божия (Herma. Pastor. III 9. 13; ср.: Ин 3. 15–18), в толковании на притчу о сеятеле (Мф 13. 3–8; Мк 4. 3–8; Лк 8. 5–8) автор замечает: «Таким людям (суетным.— Авт.) трудно будет войти в Царство Божье» (Pastor. III 9. 13; ср.: Мф 19. 23), но те, кто подобны детям, «несомненно, будут обретаться в Царстве Божием» (Pastor. III 9. 29; ср.: Мк 10. 15; Лк 18. 17).
К кон. II в. выявляются общие контуры собрания авторитетных книг христиан, позднее ставшее каноном НЗ. На этот процесс формирования церковного канона определяющее влияние оказало противостояние Церкви еретикам, к-рые, стараясь оправдать свое учение, с одной стороны, нередко ссылались на неподлинные писания, приписываемые апостолам, а с др.—отвергали апостольское происхождение мн. новозаветных документов. В кон. I–II в. Церкви пришлось бороться с получившими распространение гностицизмом и монтанизмом. Если против гностика Маркиона, сокращавшего новозаветный канон Евангелий до урезанного варианта Евангелия от Луки, Церковь отстаивала авторитет Четвероевангелия, то против монтанистов, расширявших канон за счет «новых» пророчеств, Церковь подчеркивала окончательную авторитетность ограниченного круга апостольских писаний, принятых в качестве правила веры. Крайности антимонтанистской полемики привели нек-рых в Церкви к отрицанию Евангелия от Иоанна, на к-ром во многом базировалась идеология Монтана (см. ст. Алоги), но в результате дискуссии с ними авторитет Евангелия от Иоанна был утвержден. Именно в процессе полемики с Монтаном в церковный обиход (192/3) входит понятие «Новый Завет» как обозначение собрания канонических книг. Церковь т. о. определяла, что входит в состав истинного благовествования и подлинных апостольских писаний.
Помимо борьбы с ересями на формирование закрытого списка авторитетных книг влияли и др. внешние обстоятельства. Так, ситуация гонений ставила перед христианами вопрос о том, какие книги для них имеют наибольший церковный авторитет,— их надо хранить даже под страхом смерти.
Раннехрист. лит-ра кон. II–III в. как на Востоке, так и на Западе Римской империи подтверждает принятие 4 Евангелий как закрытого собрания книг, абсолютный авторитет к-рых признавался повсеместно. Во времена, когда мн. «евангелия» стремились завоевать авторитет, сир. автор Татиан отобрал именно 4 канонических Евангелия для создания своего гармонизированного изложения евангельского повествования «по четырем» евангелистам — Диатессарона. Дополнения в Диатессароне, не имеющие параллелей в канонических Евангелиях, столь незначительные, что не могут рассматриваться в качестве отдельного источника. Этот текст, распространенный в сир. Церкви (отчасти в армянской), в V в., при еп. Эдесском Раввуле (412–435), был заменен Четвероевангелием.
Др. сир. автор, Феофил Антиохийский (2-я пол. II в.), подчеркивает, что евангелисты не меньше чем ветхозаветные пророки исполнены Св. Духом. Евангелие от Матфея он именует «святым словом», а евангелиста Иоанна называет среди «тех, кто был исполнен Духом».
Апологет Афинагор (II в.), живший в Афинах, цитирует Евангелия от Матфея и от Луки (Мф 5. 44–45; Лк 6. 27–28). Существует также неск. неявных указаний на Евангелие от Иоанна, напр.: «...знать истинного Бога и его Слово, знать единство Сына с Отцом» —Ibid. 12. 3; ср.: Ин 1. 1 и 17. 3; ср. также Legat. pro christian. 10. 1 и Ин 1. 1–3.
Климент Александрийский (150–215), один из основателей огласительного уч-ща в Александрии Египетской, 21 раз в разных сочетаниях пользуется словом «канон» («канон истины», «канон веры» и «церковный канон»), однако еще не применяет его к собранию книг. В то же время он явно различает книги, к-рые имеют для него силу авторитета, и те, к-рые авторитетом не обладают. В своих книгах Климент цитирует все канонические Евангелия. Отрывок из его утраченного соч. «Очерки» показывает, что Климент признавал канон из 4 Евангелий (ap. Euseb. Hist. eccl. VI 14. 5–7).
 | ||
Евангелие-апракос. Новгород, сер.XVI в.(ГИМ). | ||
|
У Оригена встречается деление новозаветных книг на 2 части: «Евангелие» и «Апостол», к-рые он объединяет под общим названием «Новый Завет»; он утверждает, что это — «божественные Писания», написанные евангелистами и апостолами, а они водимы были тем же Духом, исходящим от Того же Самого Бога, Который открывался в ВЗ. Ориген подчеркивает, что нужно отличать Евангелия, бесспорно принимаемые всей Церковью, от евангелий еретических. В комментарии на Евангелие от Матфея, созданном незадолго до смерти (после 244), он утверждает, что только Евангелия, написанные Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном, без сомнения принимаются всей Церковью Божией. Среди евангелий, отвергаемых им как еретические, он называет евангелия Фомы, Матфия, Двенадцати апостолов, Василида и евангелие египтян. Авторы этих евангелий, по его словам, «поспешно бросились писать, не имея благодати Святого Духа». Он признает, что читал эти евангелия для того, чтобы «мы не выглядели незнающими чего-либо ради тех, кто думает, что владеет некоторым знанием, потому что знакомы с ними. Но во всем этом мы ничего не принимаем сверх того, что приемлется Церковью, то есть только четыре Евангелия достойны признания».
Свидетельства и цитирование Е. зап. авторами подтверждают повсеместное принятие авторитета 4 Евангелий на Западе (Рим, Галлия, Сев. Африка). Мч. Иустин Философ, приводя выдержки из Евангелий, часто называет их «Воспоминаниями апостолов». Цитируя Евангелие от Луки, он употребляет выражение «воспоминания, составленные апостолами Христа и теми, кто последовал за ними». Цитируя Мк 3. 17, называет Евангелие от Марка его (Петра.— Авт.) воспоминаниями». Описывая воскресное богослужение, мч. Иустин говорит, что «Воспоминания апостолов» читались вместе с ветхозаветными пророками «столько, сколько позволяет время». Ряд идей мог быть заимствован мч. Иустином только из Евангелия от Иоанна: Христос как «перворожденный Бога», как Логос (Ibid. 46. 2; ср.: Ин 1. 1, 9); учение о новом рождении. Однако синоптиками он пользуется намного чаще, чем Евангелием от Иоанна.
«Послание церквей Лиона и Вьена» (II в.) замечательно разнообразием и точностью ссылок на новозаветные тексты. В нем представлено (Ibid. V 1. 15) изречение Господа, к-рое известно только по Евангелию от Иоанна («Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» — Ин 16. 2).
Сщмч. Ириней Лионский в соч. «Против ересей» приводит 626 фрагментов из Евангелий. В противоположность гностикам, сочинившим множество новых евангелий, Церковь к кон. II в. признавала только 4 (единственное Е. в 4 формах): «Ибо, так как четыре стороны света, в котором мы живем… и так как Церковь рассеяна по всей земле, а столп и утверждение истины есть Евангелие, то надлежит ей иметь четыре столпа, отовсюду веющих нетлением и оживлением людей. Из этого ясно, что устрояющее все Слово… дало нам евангелие в четырех видах, но проникнутое одним Духом».
Сщмч. Киприан Карфагенский цитирует все 4 Евангелия. Обычно употребляя вводную формулу «как написано», он тем самым отделяет цитату от собственного комментария. Др. обозначением библейского текста служит слово «Писание» («Писания») с прилагательными «небесное», «священное», «божественное» и т. п.
К кон. II — нач. III в. стали появляться списки книг, фиксирующие новозаветный канон. Напр., списки, включающие 4 канонических Евангелия, содержатся уже в «Каноне Муратори» (кон. II или нач. IV в.) Евсевия Кесарийского, к-рый отнес все 4 Евангелия к т. н. группе омологумен, т. е. принимаемых единодушно повсюду. Списки новозаветных книг, подчеркивающие особый авторитет канонических Евангелий, в IV–V вв. создаются как в вост., так и в зап. Церквах (Мецгер. 1998. С. 206–235). Результатом оформления новозаветного канона явилось закрепление уже существовавшего предания в отношении священных книг каноническими правилами Церкви: Ап. 85; Трул. 2 (косвенно); Лаодик. 60; Карф. 25; Афан. 39; Григ. Наз.; Амф. (см. Канон библейский).
(Нет голосов) |