Рецензия
- 16 мая 2025
- просмотров 158
Россия в 1905—1907 гг.: энцикл./ Ин-т обществ. мысли.; Ред. совет: В. В. Журавлев (отв. ред.), Л. Г. Березовая, А. В. Репников, И. С. Розенталь, П. Ю. Савельев, К. А. Соловьев (отв. секретарь), А. К. Сорокин, А. С. Туманова, В. В. Шелохаев. — М.: Росспэн, 2016. — 1196 с.: ил., портр., табл.; 30 см. — Библиогр. в конце ст. — Список сокр.: С. 1194-1196. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8243-2060-2 (в пер.).
В 2016 г. издательство «Политическая энциклопедия» выпустило в свет книгу «
Россия в 1905—1907 гг.»
2. Это по-настоящему уникальное издание как по объёму (
1196 страниц,
149,5 усл. печ. л.), так и по информативности. Авторы энциклопедии попытались аккумулировать все достижения современной историографии, источниковедения, археографии в области изучения очень сложных и противоречивых экономических, социально-политических и культурных процессов в России в начале XX в. В это время очаги конфронтационности между властью и обществом слились в единый системный общенациональный кризис. По сравнению с западноевропейскими странами синхронного типа развития, где в ходе модернизации были созданы рыночная экономика, гражданское общество и правовое государство, в странах асинхронного типа развития, к каковым принадлежала Россия, модернизация своей основной задачи в полном объёме не решила. Более того, в России произошло наложение противоречий разных исторических эпох — дофеодальной, феодальной и буржуазной. Небывалое обострение социально-экономических, внутри- и внешнеполитических, идеологических, национальных противоречий привело к Первой российской революции — революции 1905—1907 гг. В энциклопедии уделяется внимание не только революционным событиям, но и всем другим областям жизни в России этого периода. Именно в этом контексте и рассматриваются все вопросы, связанные с интеллигенцией, которой в энциклопедии уделяется внимание, полностью или частично, в целом комплексе статей.
Специально интеллигенции посвящена одноименная статья
Л. Г. Березовой [1, С. 321-334]
3. В ней интеллигенция обозначается как «социокультурная страта, неоднородная по своему составу и определяемая как по социальному признаку внесословности, так и по общественной функции носителя образования и культуры, производителя культурных продуктов и идеологии; в период Первой российской революции — наиболее активная социальная группа в области выработки идеологических концепций и оснований национального миросознания». Но в данной интерпретации отсутствует связь понятия «интеллигенция» с понятиями «интеллектуалы» и «интеллектный слой», хотя интеллигентоведение последнего времени анализирует эти
три понятия во взаимосвязи и синтезе [2-5]
4. Отметим, что в статье Березовой, к сожалению, полностью игнорируется (даже в списке литературы) деятельность и труды ивановской школы интеллигентоведов, в том числе НИИ интеллигентоведения при Ивановском государственном университете во главе с
В. С. Меметовым.
Изучение истории русской интеллигенции автор статьи справедливо делит на
три группы проблем: 1) «собственно определение интеллигенции, её социокультурные и иные признаки, структура и облик»; 2) «исторически конкретное поведение интеллигенции в особенно важные для страны моменты: войны, революции, крупные реформы»; 3) «исследование деятельности интеллигенции в области науки, культуры, образования, мировоззренческих идей». Главными причинами оппозиционности интеллигенции называются «факторы морального и мировоззренческого характера, своего рода «принуждение совести»: «подавление свободной мысли, свободного слова, полицейский и судебный произвол, очевидное отставание России от европейских стран, униженность и бесправие подавляющей массы населения огромной империи, невозможность творческого самовыражения, безнравственность в политике и идеологии самодержавия». По мнению Березовой, участие интеллигенции в революции «занимает
два поля деятельности»: 1) «непосредственное участие интеллигенции в тех или иных революционных событиях в составе оппозиционных сил»; 2) «новые идеи и темы, которые были внесены интеллигенцией в общественное сознание и культуру и опосредованно оказали воздействие как на самосознание самой интеллигенции, так и на национальное самосознание». В первом случае автор подробно пишет об этапах и формах участия интеллигенции в революции. Особо выделяется издательская деятельность, которая «отличалась беспрецедентным размахом, разнообразием и высоким уровнем оппозиционности», в том числе — «издание произведений авторов, ранее запрещённых в России или давно не издававшихся». Тем самым интеллигенцией был внесён большой вклад в разработку содержания лозунга «свобода слова и печати». Но нельзя согласиться с выводами автора о степени участия интеллигенции в революции. На наш взгляд, она сильно приуменьшает это участие: «интеллигенция редко принадлежит к массовым консолидированным группам». «Интеллигент реализует свою профессиональную деятельность в небольших группах со слабыми коммуникационными связками или даже в индивидуальном порядке. По этой причине забастовка, бунт, вооружённое восстание — массовые формы борьбы пролетариата — ему мало доступны» и он в них «неизбежно оказывается на вторых ролях». Все эти утверждения противоречат реальным событиям Первой российской революции, в том числе и многочисленным фактам, приведённым как в самой статье Березовой, так и в других статьях энциклопедии. Например, она пишет: «В лучшем случае он [интеллигент] может включиться в пролетарское движение, не переставая быть в нём инородным телом и выполняя свои индивидуализированные функции: руководитель, пропагандист, информатор, организатор, идеолог и т. п.» Но ведь быть идеологом, организатором, руководителем и выполнять другие важнейшие функции в пролетарском, как и в любом другом массовом движении, никак на может «инородное тело», а лишь только свой человек для организации.
Березовая вполне обоснованно выделяет следующие «системные идеологемы», которые господствовали в структуре мировоззрения русской интеллигенции в 1905—1907 гг.: 1) «приоритет этических оснований для построения картины мира, нравственная порядочность»; «критерий революционности и контрреволюционности... заменены общими понятиями добра и зла, истины и лжи, а нравственное принимается за справедливое»; 2) «экономический нигилизм». Интеллигенция «не желала вникать в суть и необходимость экономических реформ, просчитывать их экономический и социально-политический эффект, предпочитая презирать “миллионщиков”, даже если они финансировали важнейшие культурные начинания»; 3) «сильный народнический мотив “жертвы и вины” по отношению к народу»; 4) усвоение и распространение «политических теорий и партийных программ европейской ориентации — марксизма (социал-демократизма) и либерализма. Они вырастали на почве городского интеллигентского “европейства”, противоречили “почвенничеству”, что принимала далеко не вся И.»; 5) так называемая «новая религиозная философия»: «декадентское мироощущение и миропонимание», что предполагало «освобождение личности от “общественности” и “направленства” не только в творчестве, но и в повседневной жизни»; 6) «русско-японская война 1904—1905 и затем Первая российская революция активизировали разрушительные силы внутри нации и внутри И.».
Можно вполне согласиться с итоговым выводом автора: «Диапазон форм и уровень участия русской И. в освободительном движении, прежде всего в Первой российской революции, демонстрирует высокую национальную зрелость российского общества в начале 20 в.».
Интересны соображения Березовой относительно идентификации, состава и численности российской интеллигенции в конце XIX — начале XX в. Автор справедливо указывает на размытость её социальных границ: «Всегда вызывала разногласия правомерность вхождения в интеллигенцию» чиновничества (бюрократии), офицерства, служащих канцелярий, торговых, трактирных и других служащих, священнослужителей и даже студентов. Поэтому, делает вывод автор, все статистические выкладки о численности интеллигенции всегда являются сугубо приблизительными. Но Березовая определяет главный принцип статистики интеллигенции: она «возможна только на основе профессионального и образовательного признака». Для «выявления и идентификации» интеллигенции как социального слоя необходимо «соединение её социальных и профессиональных характеристик»: «Социальный статус интеллигенции во многом определялся областью профессиональных знаний и образованием, что позволяло выделять интеллигенцию в сферах науки и образования, государственного управления, материального производства и т. п.». Березовая верно уловила тенденцию: она связывает «заметное увеличение» численности интеллигенции в России в первые годы XX в. с быстрым развитием капиталистических отношений, ростом промышленности и образования, развитием культуры. В результате автор делает вывод, что «при самых оптимистических и социально допустимых подсчётах» можно «зачислить в ряды И. не более
1,5 млн чел., т. е. около
1% населения России. При этом больше половины лиц интеллигентских профессий (а “высшая” интеллигенция почти полностью) были сосредоточены в
двух столицах России и почти вся интеллигенция — в городах». Но с последним утверждением, на наш взгляд, нельзя согласиться: к какому социальному слою тогда отнести многочисленных сельских учителей, врачей и других служащих?!
Указанная выше проблема рассматривается и в статье
Н. А. Ивановой «Социальная структура» [1, С. 967-984]
5. Автор пишет: «Интеллигенция включала высококвалифицированных специалистов умственного, творческого труда. Более
половины этой группы занималось преподавательской деятельностью; в неё входила также техническая и научная интеллигенция, врачи, литераторы, юристы, художники и т. п.». Интеллигенция здесь отнесена к «новым средним слоям» (
35,6% от общего числа), которые являлись «промежуточными» и входили в «формирующийся средний класс». Положение служащих и интеллигенции оценивается как очень противоречивое: они «сами являются наёмными работниками, хотя нередко и хорошо оплачиваемыми». С одной стороны, для них, особенно для лиц «свободных профессий», «работа носила в значительной мере самостоятельный характер»; «с другой стороны, многие из них обладали “интеллектуальной собственностью” в виде умственных, творческих способностей, образования, профессиональной подготовки и т. д.». Очень интересны приведённые в статье таблицы: 1. «Социальный состав самодеятельного населения Российской империи на рубеже 19—20 вв.». По «группам занятий и источникам существования» выделяются, в том числе, образование (
0,6% от всего населения страны), медицина (
0,4%), наука, литература, искусство (
0,1%). Даётся их распределение по «имущим слоям» и «промежуточным слоям»; 2. «Распределение служащих и лиц “свободных профессий” по размерам дохода от личного труда в 1904». Здесь выделяются: государственные служащие, служащие общественных учреждений, служащие торгово-промышленных предприятий, врачи, адвокаты, нотариусы, литераторы; 3. «Сословный состав владельцев фабрично-заводских предприятий Европейской России к началу 20 в.». Среди них к интеллигенции как к «социальной группе» отнесено
217 человек, т. е.
1,9% от общего числа.
В энциклопедии имеются статьи, специально посвящённые профессионально-политическим союзам интеллигенции и служащих: «Союз союзов» (Л. Г. Березовая); «Всероссийский железнодорожный союз», «Всероссийский почтово-телеграфный союз» (
И. С. Розенталь); «Всероссийский союз учителей и деятелей по народному образованию» (
И. В. Зубков). Отмечается их своеобразие, которое заключается в сочетании свойств одновременно профессиональных и политических организаций. На большом фактическом материале показывается, что по мере развития революции все эти союзы заметно «полевели» и радикализировались. Они перешли с либеральных на революционные позиции и активно участвовали во всех событиях Первой российской революции. Подробно говорится о деятельности интеллигентов в разнообразных общественных организациях и клубах: педагогических, медицинских, научно-технических, женских и др.
В данном издании проблемы интеллигенции освещаются и в очень многих других статьях: «Выставочная деятельность», «Голубая роза», «Журналы модерна и символизма», «Мир искусства», «Пресса в области художественной критики», «Серебряный век», «Символизм», «Союз русских художников», «Творческие объединения интеллигенции», «Театральная деятельность», «Художники-карикатуристы» и др. В них раскрыты атмосфера, формы и направления поисков творческой интеллигенции, взбудораженной динамично развивающимися событиями 1905—1907 гг. Даётся объёмная информация, характеризующая интеллектуальную и культурную жизнь общества той поры. Всё это органически дополняется статьями о повседневной жизни различных слоев, в том числе и интеллигенции: «Повседневность», «Развлечения», «Спортивные общества» и др. Отдельная статья (
В. Н. Мерзляковой) посвящена очень специфической коммуникационной среде представителей «свободных профессий» (актёры, литераторы, музыканты, художники) — «богеме», с её особенным образом жизни, особыми практиками повседневного общения и неординарным взглядом на текущие события [1, С. 69-72]
6. Отметим, что такие темы, как «повседневность» и тем более «богема», ранее почти не рассматривались в энциклопедиях. Поэтому рецензируемое издание можно считать первопроходцем в данных вопросах.
Неотъемлемым элементом энциклопедии являются статьи, посвящённые персоналиям, среди которых поэты
А. А. Блок,
В. И. Иванов,
Ф. К. Сологуб; писатели
М. Горький,
В. Г. Короленко,
А. И. Куприн,
А. С. Суворин,
Л. Н. Толстой; художники и живописцы
Ю. К. Арцыбушев,
С. В. Иванов,
Б. М. Кустодиев,
Е. Е. Лансере,
И. С. Остроухов,
И. Е. Репин,
В. А. Серов; скульптор
С. Т. Конёнков; композитор
Н. А. Римский-Корсаков; организатор искусства
С. П. Дягилев. Они конкретизируют и дополняют картину многогранной и разнонаправленной жизни и деятельности интеллигенции в судьбоносную эпоху 1905—1907 гг. Пробуждение от социального оцепенения российского общества соотносится с мироощущением отдельной социально активной личности, стремящейся воплотить это мироощущение в реальное, общественно значимое действие.
Подведём итоги. В энциклопедии на основе большого и разнообразного круга источников показана многоплановая жизнедеятельность интеллигенции в России в 1905—1907 гг. — как в революционной, так и во всех других сферах жизни общества; говорится о структуре, составе и численности интеллигенции, а также об идейных воззрениях её представителей; предлагается методология исследования интеллигенции; имеются отдельные статьи о профессиональных, политических и творческих организациях интеллигенции, о её издательской, выставочной и театральной деятельности, а также о наиболее видных интеллигентах. С большинством содержащихся в энциклопедии положений и выводов относительно интеллигенции следует согласиться. С некоторыми — явно нельзя, но это скорее не упрёк авторам энциклопедии, а лишь констатация необходимости дальнейшей разработки очень важной, сложной, многогранной и противоречивой проблемы «Интеллигенция в России в 1905—1907 годах».
Примечания
Библиографический список
- Россия в 1905—1907 гг.: энцикл. — М., 2016. — 1196 с.
- Интеллигенция и интеллектуалы в изменяющейся социально-политической действительности: коллектив. моногр./ Отв. ред. В. С. Меметов, В. Л. Черноперов. — Иваново, 2014. — 276 с.
- Интеллигенция и интеллектуалы — такие разные... и похожие: проблемы самоопределения и деятельности в XX — начале XXI века: коллектив. моногр./ Отв. ред. В. С. Меметов, В. Л. Черноперов. — Иваново, 2016. — 200 с.
- Меметов В. С., Комиссаров В. В. Советская интеллигенция в советской историографии: ещё раз о проблеме дефиниций// Интеллигенция и мир. — 2014. — № 1. — С. 70-79.
- Кураев А. Н. О специфике и особенностях подходов к интеллигентоведению// Интеллигенция и мир. — 2017. — № 1. — С. 9-24.
А. Н. Кураев,
Московский государственный университет технологий и
управления имени К. Г. Разумовского
(Первый казачий университет)
Упомянутые персоны, псевдонимы и персонажи
- Библиографическое описание ссылки Кураев А. Н. Интеллигенция в период первой русской революции. По страницам энциклопедии «Россия в 1905—1907 годах»/ А. Н. Кураев// Интеллигенция и мир. — 2017. — № 4. — С. 151-158. — Рец. на кн.: Россия в 1905—1907 гг.: энцикл./ Ин-т обществ. мысли.; Ред. совет: В. В. Журавлев (отв. ред.), Л. Г. Березовая, А. В. Репников [и др.]. — М.: Росспэн, 2016. — 1196 с.: ил., портр., табл.; 30 см. — Библиогр. в конце ст. — Список сокр.: С. 1194-1196. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8243-2060-2 (в пер.).
