Мир энциклопедий

Мир энциклопедий. Стенограмма части передачи «Север мой» на «Радио России-Мурманск» от 28 октября 2025 года [1]¹, которая посвящена 20-летию выпуска книги «Печенга: опыт краеведческой энциклопедии» (2005). Гостями эфира стали сотрудники Историко-краеведческого музея Печенгского муниципального округа (ИКМ ПМО) — методист по научно-просветительской деятельности Анна Чурлик и специалист по экспозиционной и выставочной деятельности Анастасия Теплякова. Ведущая — Евгения Солдатенкова. Включает запись телефонного разговора с автором-составителем энциклопедии Вероникой Мацак.

— Вероника Александровна, здравствуйте!

— Здравствуйте!

— Мы отмечаем 20-летие энциклопедии Печенги. Это, как мы уже говорили, опыт краеведческой энциклопедии. Как вы взялись за этот труд? Вообще с чего всё началось? Я знаю, что у вас есть опыт педагогической деятельности. Вы историк по образованию или как?

— В Ленинградском университете я закончила историко-филологический факультет по специальности «филология. русский язык» с правом преподавания немецкого языка.

— То есть вы не историк. А как же получилось, что вы стали больше склоняться к истории? Знаю, что в музей в Печенге вы пришли работать, по-моему, в 1988-м году. С этого времени, как пишут об этом везде в статьях, вы начали собирать материал к энциклопедии. Думаю, с самого начала (как пришли работать) вы, наверное, не собирались писать энциклопедию. Как это всё постепенно происходило? Расскажите!

— Да, конечно. 28 лет я отработала в образовании. В отделе образования я занималась организацией школьного воспитания в районе. Почему я упоминаю об этом периоде работы? — Это позволило мне досконально узнать весь район: побывала в самых-самых отдалённых точках, населённых пунктах, то есть я пришла в музей уже со знанием района. А когда ты сталкиваешься с такими необыкновенными названиями, как Вильгискоддеоайвинъярви, Салмиярви, Петсамо, Лиинахамари, Луостари, это, конечно, вызывает интерес.

— Когда вы пришли работать в музей, практически первые же материалы, которые вы стали собирать, насколько понимаю, были по истории Трифонов-Печенгского монастыря, и они, собственно, и стали первыми, которые начали собираться в книгу. Так это было?

— Работа по сбору нужного материала, потом по его осмыслению и оформлению продолжалась в течение многих лет и включала работу в отечественных музейных и архивных фондах Мурманска, Архангельска, Москвы, Санкт-Петербурга и изучение доступной литературы по теме. Тогда эта возможность была ограничена. Мы имели только книгу Леонида Алексеевича Потёмкина «У северной границы. Печенга советская» и труды Ивана Фёдоровича Ушакова. Но у Ивана Фёдоровича там более крупный масштаб (в пределах Кольского полуострова и Мурманской области), и Печенга там выглядела фрагментарно. А здесь я, конечно, начала с мурманских фондов, потом работала в Ленинграде, в Архангельске, в архивах и в музеях. Понемножку этот краеведческий материал по теме накапливался. В условиях приграничного сотрудничества появилась возможность в течение нескольких лет работать в музейных фондах в Норвегии и Финляндии.

— Какую информацию вы брали из этих зарубежных архивов?

— Вы знаете, совершенно случайно в Музее Приграничья в Норвегии я увидела в архивах фотографию, огромную, замечательную фотографию церкви Рождества Христова из Печенги и фотографии, связанные с настоятелем Борисоглебской церкви Константином Прокопьевичем Щеколдиным. А тогда я уже знала, что в Петербурге живёт его внук, который родился на Пазреке, и попросила эти фотографии. После я позвонила этому внуку в Питер, и он пригласил меня на встречу. В 1990-м году я приехала и сделала магнитофонную запись его воспоминаний. Потом опубликовала. Не интересно, когда знаешь только ты: функция музейщика — донести все тобой добытые сведения, знания и источники до читателя, до жителей. Поэтому я регулярно с 1990-го года стала публиковать материалы краеведческой направленности в газете «Советская Печенга» (тогда так называлась), «Рыбный Мурман», в журналах «Север», «Бизнес на Мурмане», «Наука и образование», «Под сенью Трифона», во всех последующих журналах. Постепенно этот материал накапливался и просто сам просился уже в какое-то более серьёзное оформление, ну, может быть, в виде книги.

— Но это труд вообще титанический. У вас сколько всего времени это заняло, когда уже вы поняли, что это книга?.. Потом всё это собрать, оформить, дополнить, естественно... Ведь одно дело — отрывочная статья, другое — такой большой труд.

— Конкретно над книгой это было примерно с 2000-го года. Первым, кому я рассказала о своей идее, был отец Аристарх, игумен монастыря. Он создал при монастыре издательский центр «Доброхот». Так как я лингвист по образованию, мне пришла идея создать нечто наподобие топонимического словаря, чтобы объяснить все эти непонятные для людей названия, наименования, откуда они произошли, почему так называется то или иное место, географический объект или населённый пункт. Когда он узнал о моём намерении, он хитро посмотрел на меня, погрозил пальчиком и сказал: «Никому материал не отдавать, только мне». Таким образом у нас нарисовался какой-то проект книги.

— И с этого всё началось?

— Да. Ну, началось, конечно, раньше...

— Я имею в виду оформляться в книгу.

— Да. Это заняло примерно с 2000-го года до 2005-го.

— Но в итоге в книгу вошли топонимия, география, история — очень широкий спектр на самом деле.

— Замысел был у меня какой — создать нечто подобное словарю с включением в него в алфавитном порядке наименований географических объектов, населённых пунктов с указанием их местоположения. Чтобы там были не просто упоминания, а объяснение происхождения, этимологии наименований, переводы их вариантов, так как были параллели и в других языках (финском, норвежском, даже английском и немецком иногда, саамском, кстати сказать). Эти параллели нужно было не просто зафиксировать в транскрипции.

Конечно, с топонимией Печенги я работала уже как специалист в русском языке и в 5-6 иностранных языках. Нигде ещё, в общем-то, не была дана такая развёрнутая работа с топонимией Печенги. Был топонимический словарь Вощинина 1939 года. Там у него перевод с саамского языка на русский. Он мне очень помог, но я пошла дальше. Со всеми топонимами, а их в книге бесчисленное множество, я сделала структурный анализ с выделением топоосновы, окончания, суффикса и перевод топоосновы, который включал объяснение названия, откуда оно произошло (почему озеро называется Куэтсъярви, почему гора называется Вильгискоддеоайвинъярви). Вот произнеси попробуй. Кроме анализа топонимов, я привязала к каждому названию географического объекта описание исторических событий, происходивших на этих территориях в разные времена.

— Вот это уникально. Не видела нигде больше таких изданий. И у вас, знаете, у вас очень много цитат, причём вы используете и наших историков-краеведов, и зарубежных. А подскажите, пожалуйста, вам бы хотелось сейчас (уже 20 лет прошло с момента издания) чем-то её дополнить, что-то внести?

— Да, конечно, такое желание всегда бывает по сделанному труду. У меня специально открыта папочка с материалами ко второму изданию «Печенги», с дополнениями и исправлениями. Сделан анализ опечаток или ошибок, на мой взгляд. Приведены материалы, которые хотелось бы добавить во второе издание.

— А, например, какие?

— Меня всегда мучает, что я не отдала долг своим дошкольным работникам. Знаете, иногда до сих пор звучит такое пренебрежительное отношение к дошкольному воспитанию («А, детский сад»), а там работали замечательные люди. Потом ещё вышло постановление о школьном обучении с шести лет, и мне пришлось подготавливать общеобразовательные школы к приёму шестилеток, а им было нужно особое питание, особые физические нагрузки какие-то. Мы в области даже закупали детскую мебель, потому что были нужны кроватки, дневной сон. То есть это очень серьёзная отрасль народного образования — питание детей, их подготовка к обучению в школе. Если до шести лет не заложена основа, потом в школе всё может быть проблематично.

— Ну, сейчас ведь речь идёт о переиздании.

— Идёт речь в народе, обсуждается идея, да, причём уже в течение многих лет. Даже в Норвегии собирали подписи на переиздание.

— Ничего себе...

— Норвежцы проявили очень большой интерес, так как работа с топонимами напрямую связана и с Финляндией, и с Норвегией (с их языками). Во время моей музейной работы, тоже 28 лет, почти 30, я же познакомилась с музеями, архивами. Например, в Финляндии я работала в архиве Национального музея в Хельсинки, в губернском архиве Оулу, в Рованиеми, кстати сказать, в Ново-Валаамском монастыре, в архиве, куда вывезены все материалы с 1942-й по 1944-й год. Там я работала 4 раза. Сменились настоятели монастыря, но, на удивление, почти всегда мне появлялся зелёный свет, когда узнавали, что я знаю язык. Это очень важно.

— Конечно.

— Столько книг приходилось перечитывать на финском, норвежском, немецком языках и как-то выписывать нужные фрагменты, потому что возможности копировать не было.

Тогда же учтите, когда я начала работать над книгой, у нас в музее даже не было компьютера, поэтому приходилось работать на компьютере Базановой. Почему Базанова? Помощь её в том, что она разрешила нам с Сорокиной Мариной Алексеевной набирать текст на её компьютере. Ну вот она в этом помогла, Марина Алексеевна, библиография и фрагменты книг.

— Вероника Александровна, когда вы оглядываетесь на проделанную работу, что вы думаете, как вы вообще всё это смогли? Обычно такие издания готовятся целой группой.

— Вы знаете, группой готовить это невозможно. После работы я усаживалась дома за письменный стол, сын варил мне кашку и подавал ужин, и я, не отрываясь, писала почти до следующего утра, до середины ночи. Вся книга, тысяча восемь страниц, от первой до последней буквы написана моей рукой. Я сдала эту рукопись в областной мурманский архив. Потом повезла её с Сорокожердьеву Владимиру Васильевичу. Он это всё просмотрел и написал мне отзыв (тоже отдала в областной архив), что из этого материала можно сделать 4-5 книг. Всё-таки это легло в одну книгу.

— Ну, Вероника Александровна, думаю, что такие люди, как вы, двигают и науку, и общество. Это потрясающе. Спасибо вам большое за разговор!

— Всего доброго, удачи вам!