Интервью
- 21 июня 2015
- просмотров 2987
К. Ларина ― Майя открывает потрясающие книжные тома, которые здесь, в нашей студии. Мы решили их открыть, чтобы хотя бы если не домой забрать, то хотя бы полистать их здесь пока есть возможность в течение...
М. Пешкова ― Ой! Они такие тяжелые.
К. Ларина ― Да, да. И так сегодня мы представляем вам Энциклопедию русского авангарда. Это наша главная книга, которая сегодня на нашем игровом столе. А, кстати, издательство так и называется «Русский авангард», насколько я понимаю?
Александр Кремер ― Нет, нет. Не только «Русский авангард».
К. Ларина ― Нет? А как? Ну-ка, скажите. Да?
А. Кремер ― «Глобал эксперт энд сервис тим» (Global Expert and Service Team).
К. Ларина ― Ну, я это никогда не произнесу. Поэтому каждый раз, когда нужно будет произнести, я буду к Вам обращаться. Это Александр Кремер. Саша, здравствуйте!
А. Кремер ― Здравствуйте!
К. Ларина ― И здесь же Андрей Сарабьянов, один из составителей энциклопедии...
Андрей Сарабьянов ― Да, совершенно верно.
К. Ларина ― ...авангарда, искусствовед известнейший, потомственный, прямо так скажем. И я знаю, кстати, что и это издание Вы посвятили памяти своего отца.
А. Сарабьянов ― Совершенно верно. Да.
К. Ларина ― А он успел увидеть хотя бы...
А. Сарабьянов ― Нет, к сожалению, он увидеть это не успел. Но здесь помимо того, что это посвящено его памяти, в этих томах есть несколько его статей.
К. Ларина ― Ну, что ж? Мы сегодня подробнее вам расскажем об этих книгах. И вы кое-что получите от нас, дорогие друзья. У нас будет суперприз. Два тома мы отдаем, да?
А. Кремер ― Это
3-й том в 2-х книгах.
К. Ларина ― В 2-х книгах, которые получит наш слушатель по... тот, который выиграет по телефону. Это будет суперприз.
<...>
Дорогие друзья, теперь задаю вам вопрос. И вы будете отвечать на него на смс. А вопрос такой: сколько черных квадратов написал
Малевич? Ну, если скажете, в какие годы каждый был написан, это будет вообще замечательно.
<...>
И напомню, что главная книга – это, конечно же, Энциклопедия русского авангарда.
<...>
Ну, давайте теперь начнем наш разговор про Энциклопедию русского авангарда. Это, конечно, труд жизни, наверное, без всяких кавычек и без иронии. Да?
А. Сарабьянов ― Да.
К. Ларина ― Сколько лет работали?
А. Сарабьянов ― Вы знаете, во-первых, хочу сказать, что я не один, конечно, здесь работал.
К. Ларина ― Да, я знаю. До
300 человек там.
А. Сарабьянов ― Вдвоем. Составители, их двое составителей.
Василий Иванович Ракитин, известный искусствовед, и я. И помимо этого здесь где-то около
200 авторов из самых разных...
А. Кремер ―
238.
А. Сарабьянов ― Да, вот Александр...
А. Кремер ― Если точно.
А. Сарабьянов ― ...уточняет. Из самых разных вообще мест. И из... Ну, преобладают, конечно, российские авторы — музейные работники и известные искусствоведы. Помимо этого есть авторы из Соединенных Штатов Америки и из Европы, из Прибалтики, с Украины, из Грузии, Армении и так далее. Объясню, почему такой вот выбор у нас большого количества авторов. Мы, во-первых, мы привлекали самых лучших специалистов к этой работе. А, во-вторых, все вопросы, касающиеся, скажем, региональных... регионов русского авангарда, который были и в Вильнюсе, и в Каунасе, и в Тифлисе, в Киеве, Харькове, и всего не перечислишь, везде мы старались, чтоб писали люди, которые живут в этих местах. То есть специалисты из этих мест. И, в общем, поэтому у нас такой интернациональный получился, в общем-то, коллектив авторский.
К. Ларина ― Сколько лет работали над этими книжками-то? Лет
10?
А. Сарабьянов ― Ну, на самом деле, конечно, это труд всей жизни, потому что мы...
К. Ларина ― Надо было это все собрать сначала.
А. Сарабьянов ― Да, мы с Василием Ивановичем, в общем-то, не договариваясь, просто в процессе своей работы каких-то... атрибуционные работы, искусствоведческой, лекционной и прочей собирали разные материалы об этих художниках в архивах, в частных каких-то собраниях, коллекциях, от кого-то, от каких-то родственников какие-то сведения узнавали. И, в общем, это все копилось, копилось, и вот в какой-то момент скопилось, так что мы решили, что надо это все-таки уже как-то овеществить в какой-то книге.
К. Ларина ― Можно это назвать в какой-то степени восстановлением исторической справедливости по отношению к этому культурному слою?
А. Сарабьянов ― Конечно.
К. Ларина ― Да?
А. Сарабьянов ― Конечно. Несомненно. Во-первых, как Вы правильно говорите, культурному слою, поскольку авангард всегда подвергался нападкам со стороны государства и деятелей искусства со стороны Академии художеств той еще, того времени, 30-х годов. А, во-вторых, огромное количество художников, которых, в общем, мы вытащили из небытия.
К. Ларина ― Как Вы о них узнали? Потому, что наверняка есть люди, художники, о которых, может быть, и Вы случайно узнали как специалист. Даже до такой степени.
А. Сарабьянов ― Понимаете, ну, это такой снежный ком на самом деле, потому что когда начинаешь работать над какой-то темой и залезаешь в архив или обращаешься к каким-то специалистам, которые уже что-то знают лучше тебя, они говорят: «А вот этот еще есть. А вот такой художник был». Ну, вот это все росло, росло и выросло в
600 с лишним биографий.
А. Кремер ― И тут важно заметить, что считалось в советские годы, что авангард — это достаточно узкое явление. А энциклопедия как раз показала, что на самом деле это абсолютно не так, что художников не то, что десятки, а их сотни. Понятно, что не все из этих художников полностью весь свой творческий путь занимались авангардом. Ну, я думаю, Андрей Дмитриевич тут может подробнее рассказать, почему так происходило. Но вот причастных к авангарду оказалось очень много.
А. Сарабьянов ― Ну, да. Это, в общем, был наш такой принцип показать истоки авангарда, и чем он завершился. Поэтому сюда включена даже биография
Врубеля, например, хотя, конечно, он не был никаким авангардистом. Он умер в 1910 году, когда авангард только-только начинался, так сказать. Но сами авангардисты все, вот особенно первое поколение старшее, там Малевич,
Ларионов тот же и
Гончарова, и многие другие, они очень ценили вот Врубеля. Они учились у него, потому что Врубель — это совершенно было необычно для его времени какой-то... манеры особенно в графике. Он как бы предсказал кубизм, сам того, может быть, не ведая. И вот такие вещи мы хотели показать. Поэтому у нас там включен
Петров-Водкин, например.
К. Ларина ― Смотрела. Я на него наткнулась.
А. Сарабьянов ― Да. Ну, вот Врубель.
К. Ларина ― На театральных художников, кстати.
А. Сарабьянов ― Театральных художников тут очень много тоже. Да. Помимо того, что тут еще не только художники, тут ведь и скульпторы и графики, архитекторы. Потом здесь коллекционеры:
Щукин,
Морозов и другие, которые собирали авангард. И собирали его... и даже не авангард, а французов, скажем, импрессионистов. Но галерея Щукина стала школой для русских авангардистов, поскольку она была открыта для доступа там
2 раза в неделю или раз в неделю. Ну, туда ходили толпы молодых учеников училища ваяния и зодчества. Вот там
Маяковский,
Бурлюк, Ларионов. Они там видели
Пикассо работы, импрессионистов. И, в общем, учились этому всему.
К. Ларина ― Скажите, пожалуйста, ведь Вы начинали и, собственно говоря, Ваш отец тоже, как я понимаю, вот исследования именно этого жанра и людей, которых вы представляете, собирать эти биографии этих людей еще в советское время. Это все это было... точно также это было запрещено.
А. Сарабьянов ― Ну, конечно.
К. Ларина ― И нигде не возможно было ни публиковать, ни найти ничего. Как?
А. Сарабьянов ― Ничего.
К. Ларина ― Действительно можно было только своими глазами где-то увидеть, где-то найти. То есть для начала... Расскажите вообще этот путь. С чего он начинается этот процесс?
А. Сарабьянов ― Вы знаете, когда я был студентом, я же ходил на лекции своего отца в университете, когда учился. Ему иногда удавалось проводить студентов в запасники Третьяковской галереи. Это находилось в церкви. Запасники авангарда были в церкви, которая сейчас на территории Третьяковки действующая церковь.
К. Ларина ― Вот в Толмачевском переулке?
А. Сарабьянов ― Да. Вот в этой церкви были запасники авангарда. И они там висели на стенах... Как это называется? Шпалерная развеска — когда просто впритык друг к другу... и еще стеллажи были. И, в общем, там весь этот авангард висел. «Черный квадрат», ну, и так далее. Но туда чрезвычайно было сложно попасть. Конечно, надо было всякие разрешения получать. Ну, отца... Ему удавалось это делать. И вот я в частности тоже не раз туда попадал вместе со студентами.
К. Ларина ― А в маленьких музеях? В региональных?
А. Сарабьянов ― Так получилось, что вот уже где-то в конце 80-х годов я объездил довольно много региональных музеев. И там было найдено... Ну, там я находил много чего. Все было спрятано, конечно, тоже в запасники. Но у меня в руках были документы о рассылке этих картин и прочих произведений в 19-20-м году по региональным... по регионам.
К. Ларина ― А где Вы их раздобыли?
А. Сарабьянов ― Ну, они в архиве доступны абсолютно.
К. Ларина ― А! То есть оттуда их можно было найти. Да?
А. Сарабьянов ― Вот по этим архивам, по спискам... Ну, это такие списки, знаете, 10-й экземпляр на машинке фиолетового цвета с какими-то правками карандашом, ручкой и разными людьми. Это как бы документы о выдаче этих произведений. Ну, вот их было выдано около
тысячи. Из Москвы их везли по всей провинции там, где были школы трудовые художественные с целью создать музей современного искусства, чтоб рабочий класс учился рисовать так, как рисует
Кандинский или Малевич. Вот такая была...
К. Ларина ― Сколько это продлилось такое счастливое время?
А. Сарабьянов ― Ну, с 19-го по 22-й год это все развозилось. И чудом это все сохранилось. Ну, не все, конечно. Много погибло, к сожалению. Но я думаю, что
процентов 80 осталось.
А. Кремер ― Причем во главе музейного бюро стоял в то время Кандинский.
А. Сарабьянов ― Да, да.
А. Кремер ― Непосредственно он занимался этим проектом. Потом, когда Кандинский уехал, этим проектом уже занимался
Родченко. И вот они разослали достаточно много произведений искусства.
А. Сарабьянов ― У них была идея создать музей живописной культуры, как они назывались, в разных городах. И, кстати говоря, помимо того, что в Москве был музей живописной культуры, в Питере был такой же музей, он назывался музей художественной культуры. В Москве, кстати, музей до 26-го года функционировал. Там висели все авангардисты. Его закрыли потом. А в некоторых городах вот как я недавно узнал, в Нижнем Новгороде такой музей просуществовал, ну, буквально
несколько месяцев, в Самаре. И что-то, в общем, что-то как-то удалось сделать.
К. Ларина ― Ну, что ж? Напомню, что сегодня мы представляем Энциклопедию русского авангарда. Эти тома, которые я вот во время разговора с нашими гостями пытаюсь их листать, заглядывать. Это, конечно, труд впечатляет. Я надеюсь, что наши слушатели заинтересуются и, может быть, разделятся на какие-нибудь сообщества, скинутся и сами купят себе вот эти
4 уникальных тома. А мы сегодня, напомню, разыграем две книги 3-го тома. Почему это они так все разделяются, мы об этом тоже поговорим. Нам объяснят структуру этого издания.
<...>
Наши победители: Стас, телефон – 019, Елена – 870 (первые три цифры), Ирина – 540 и Маша – 581. Четыре победителя и четыре квадрата. Да? Можно даже... Может быть, даже поподробнее Вы ответите, Андрей Дмитриевич? Скажите нам, сколько, да?
А. Сарабьянов ― Я могу, конечно, вкратце рассказать. Значит, сегодня нам известно
4 квадрата черных, которые написал Малевич. Первый – 15-й год. Это квадрат самый знаменитый. Он хранится в Третьяковской галерее. 2-й квадрат был написан им... Это была серия 23-го года. Квадрат, круг и крест для выставки в Италии, но он писал их не один, а вместе с учениками своими. Так что насколько, так сказать, его рука там присутствует... Ну, она там есть, наверное. Но это установить трудно, в какой степени. Потом 3-й квадрат он написал к своему юбилею в 29-м году для персональной выставки в Третьяковской галерее. И последний квадрат, 4-й, был найден сравнительно недавно в Саратове у родственников Малевича, где он был долгое время в руках семьи. А потом он оказался в «Инкомбанке» каким-то образом. Ну, неважно. Я даже сейчас рассказывать долго. В общем, в результате он был продан на аукционе, и его купил
Потанин и подарил Эрмитажу. И теперь вот в Эрмитаже висит «Черный квадрат» Малевича.
<...> К. Ларина <...> ― А сколько лет жизни было вообще отмерено этому жанру — русскому авангарду? Вот можно даты рождения и смерти, что называется.
А. Сарабьянов ― Да. Вы знаете, есть официальные даты такие как бы вот — 07-32-й.
25 лет.
К. Ларина ― И расцвет? 20-е?
А. Сарабьянов ― Нет.
К. Ларина ― Раньше?
А. Сарабьянов ― Вы знаете, я вот... я считаю, что придумали все на самом деле до 16-го года, уже все было придумано. Все новые формы, новые идеи, они уже вызрели. Но они как-то еще трансформировались в лучшую сторону где-то в начале 20-х годов. А потом пошло, в общем, на убыль, потому что уже... Еще
Ленин, когда он еще был, так сказать, вполне у власти, он уже тогда хотел громить футуристов. Он все время их ругал. И, в общем, там... Ну, усилиями
Луначарского футуризм еще как-то существовал все-таки. И художники были даже при власти, авангардисты, некоторое время. Но...
К. Ларина ― Да? То есть очень вписывалось в революционную эстетику?
А. Сарабьянов ― Ну, да. В общем, да. Но их быстро отодвинули, и где-то к 23-24-му году уже практически все были удалены от власти. И уже АХРовцы там появились, соцреализм.
К. Ларина ― Вот скажите, пожалуйста, ответ на вопрос, который, конечно, всех нас занимает, а сейчас особенно. Почему именно современное авангардное искусство всегда первым оказывается принесенным в жертву вот в такие смутные времена? Сегодня же мы наблюдаем по сути, ну, похожую ситуацию. Пока еще не громят, ну... Хотя почему не громят? Почему вот?
А. Сарабьянов ― Ну, не нравится.
К. Ларина ― Не нравится. Да?
А. Сарабьянов ― Не нравится. Ну, Вы знаете, авангард до сих пор не нравится очень многим, хотя он уже как бы вошел в историю. Сам «Черный квадрат» — это вообще притча во языцех. Сколько людей его просто ненавидят! Вот это удивительно.
К. Ларина ― Вот как будто опасность какая-то от него исходит?
А. Сарабьянов ― Да, да. Как можно ненавидеть произведение искусства, там скажем? Ну...
К. Ларина ― Ну, вот чем Вы объясните вот эту войну вечную?
А. Сарабьянов ― Ну, потому, что авангард не вписывается в традиционное мышление, мне кажется. Все-таки авангард, он ищет всегда какие-то новые пути, новые объекты для эстетизации, скажем, какой-то, для понимания, для внедрения вот в духовную жизнь какую-то, в духовную сферу. И этим вызывает у людей и у организаций каких-то у власти неприятие. Нетрадиционное, понимаете? Тем, что он идет в разрез каким-то устоявшимся понятиям и смыслам. Я думаю, в этом дело.
А. Кремер ― Ну, воюют с тем, что не понимают. То есть, конечно, страшно, когда есть что-то, что ты не можешь осмыслить.
А. Сарабьянов ― Да. Это совершенно верно. Да.
А. Кремер ― И собственно это происходило и в 20-е годы, в 30-е. То есть советская власть абсолютно также, ну, не видела не смысла...
К. Ларина ― Но сначала-то ей нравилось.
А. Кремер ― Нет.
К. Ларина ― Ну, сразу там, начиная...
А. Сарабьянов ― Ну, Вы знаете, не то, что... Я бы не сказал, чтоб нравилось.
К. Ларина ― Нет?
А. Сарабьянов ― Просто этих художников допустили до власти, дали возможность... Вот опять же этот музей живописной культуры, школы открывать, как-то учить этому. Но это сразу очень быстро закончилось.
К. Ларина ― Вот та самая граница, где она наступает, когда русский авангард или авангард в принципе, когда современное искусство превращается в искусство дегенеративное, выражаясь... пользуясь историческим термином, да? Кто эту границу определяет? Всегда она... Это откуда? Это запрос откуда? От тех, кто рулит, или от тех, кто внизу, от общества? Как это происходит? Вы же наверняка этот процесс исследовали. Они же все по сути в разных странах, но очень похожи.
А. Сарабьянов ― Всегда, конечно. Да, всегда авангарду доставалось от всех при всех режимах. Ну, последнего ХХ столетия. До этого-то... Авангард ведь существовал всегда на самом деле. И всегда были... В искусстве всегда были авангардисты, который придумывали что-то новое. Ну, скажем, какой-нибудь
Ян ван Эйк (Jan van Eyck), который изобрел масленую живопись, он тоже был авангардистом абсолютным. Ну, и его наоборот власть привечала и одаривала заказами, деньгами. Так что не всегда это было, в общем-то. А в ХХ веке это так. Не знаю. Это вопрос сложный очень. Но я думаю, что все-таки главное, что это... Авангард противостоит какому-то традиционному мышлению. Среднему.
К. Ларина ― Так. Или то, что...
А. Сарабьянов ― Усредненному. Усредненной персоне какой-то. Он ей непонятен, и от этого все вот, так сказать...
А. Кремер ― Ну, и тут важно понимать, что авангард все-таки обозначил поворот в художественном мышлении. А собственно он как бы поставил некую точку, от которой начало уже развиваться современное искусство. То есть все, что мы видим сейчас вокруг нас и дизайн, и фотография, и архитектура, они так или иначе связаны скорее с авангардным мышлением художественным нежели с каким-то классическим, академическим мышлением, которое существовало как некий противовес... То есть это то, от чего отталкивался авангард, и то, что он пытался преодолеть. И, в общем-то, достаточно успешно у него это получилось. Единственное, что не совсем у нас. То есть к нам-то он пришел уже как бы с запада. Да? То есть...
А. Сарабьянов ― Русский авангард пришел к нам действительно из Европы уже, из Америки. Вернулся как бы.
К. Ларина ― Да, Майя.
М. Пешкова ― Я хотела спросить о музее Малевича. Судьба какова? Будет ли музей Малевича? Хотят ли его создать?
А. Сарабьянов ― Вы знаете, наверное, было бы здорово создать какой-нибудь не музей, а центр какой-то, который бы занимался Малевичем. Музей Малевича создать невозможно, потому что ни один музей вам не отдаст картины Малевича или его произведения, графику какую-нибудь для другого музея. Он не пожертвует. Никто. Никогда. Поэтому... А что там будет в этом музее? Если только вот дом, квартиру, я не знаю. Вот в Курске, я не знаю, отстояли ли дом, где жил Малевич. Там была борьба какая-то. Его хотели снести, но, может быть, его снести так и не удалось. Может быть, он остался. Вот в таком месте имеет смысл сделать просто мемориальную квартиру Малевича. Это возможно. Но опять же там ни одной картины не будет.
М. Пешкова ― Тогда я расскажу Вам об известном американском архитекторе.
Стивен Холл (Steven Holl). Стивен Холл, который награжден величайшими наградами в мире. Тот, кто построил в Норвегии центр Гамсуна. Тот, кто строил в Испании, в Китае и так далее. Он приехал в Москву. И после того, как он сошел с траппа, он сказал: «Везите меня теперь в музей Малевича». Ему говорят: «А такого музея нет». Он развернулся и потребовал, чтобы его увезли обратно.
А. Сарабьянов ― Серьезно? Вот молодец!
М. Пешкова ― Да.
К. Ларина ― И улетел?
М. Пешкова ― Я вот этого не знаю. Эту историю мне рассказали после того, как я взяла интервью у архитектора.
К. Ларина ― Он просто не знал, что у нас есть Энциклопедия русского авангарда.
М. Пешкова ― Да.
К. Ларина ― Тогда бы он точно не уехал.
М. Пешкова ― Ее тогда не было еще.
К. Ларина ― Он сказал бы, дайте ему музей Малевича или Энциклопедию русского авангарда. Вот и все. Давайте еще... Хотела вот про что спросить. Все-таки это же не набор картинок, не набор стилей. Это все равно человеческие судьбы. Вот этот многотомный труд.
А. Сарабьянов ― Да, да.
К. Ларина ― Да?
А. Сарабьянов ― Особенно
первые два тома1.
К. Ларина ― Да. Есть ли среди художников, может быть, Вы расскажете про кого-то, люди, которые, скажем так, были наказаны именно за свою творческую деятельность?
А. Сарабьянов ― Ну, Вы знаете, так вот прямо сказать, что кто-то за авангард вот прямо непосредственно за него пострадал...
К. Ларина ― Ну, там много людей, у которых...
А. Сарабьянов ― Ну, я не могу сказать, что...
К. Ларина ― ...дата смерти в 37-м году, в 38-м.
А. Сарабьянов ― Да, это было. Поскольку тогда был повальный террор, то люди просто пострадали за то, что они были просто художники, неважно даже какие, потому что не только авангардисты же подверглись каким-то гонениям, а реалисты...
К. Ларина ― Ну, как? Поэты...
А. Сарабьянов ― ...тоже.
К. Ларина ― Подождите, а литература?
А. Сарабьянов ― Поэты, писатели, актеры, режиссеры...
К. Ларина ― Режиссеры.
А. Сарабьянов ― Нет, простые люди, рабочие. Это, так сказать, не за принадлежность к авангарду, а просто...
К. Ларина ― А за формализм.
А. Сарабьянов ― ...колесо истории.
К. Ларина ― Вот кто получил вот эту...
А. Сарабьянов ― Формализм... конечно, за формализм ругали всех. Да того же
Кончаловского. Понимаете? Хотя он был обласкан властью в какое-то время, а потом он все-таки получил свою порцию серьезную. И, в общем, ни одного классика, так сказать, авангарда не осталось, кто не был бы вот подвергнут этой критике за формализм. А эта критика тогда была уже даже очень опасна, потому что это было на грани ареста, вообще могло бы быть. Если тебя критикуют, значит, ты уже не наш, тогда иди в тюрьму, в лагерь.
Фальк, например, когда-то он... Он сам вообще, так сказать, сознательно с авангардом порвал и перешел на какие-то классические позиции. Но, тем не менее, его классические позиции не устраивали государство и Академию художеств. Он был в абсолютном законе, и у него не покупали работы. Ничего он для государства не делал. Его лишили возможности вообще, чего-то либо делать. Он сидел у себя в мастерской и писал картины для себя. Не покупали ничего.
К. Ларина ― А кто еще Ваши любимые герои?
А. Сарабьянов ― Вы знаете, я особенно ценю женщин русского авангарда. Это какие-то невероятные создания.
К. Ларина ― Амазонки.
А. Сарабьянов ― Невероятные. Да, так называемые амазонки. Их так прозвал... С легкой руки
Бенедикта Лившица их назвали амазонками. Но на самом деле они... Ну, я бы не сказал, что амазонки. На мой взгляд, это не подходит к ним. Они были семейные такие. У каждой из них, так сказать, была пара. Там Ларионов — Гончарова, я не знаю, там
Удальцова —
Древин, Родченко —
Степанова,
Розанова —
Крученых, ну, и так далее. И они не были какими-то феминистками. Напротив, я бы даже сказал, они... У них были какие-то такие творческие с их мужьями или с их партнерами, как теперь говорят. Потому, что Ларионов и Гончарова поженились только в 55-м году, а жили, так сказать, всю жизнь вместе. В общем, это замечательные какие-то судьбы и таланты невероятные. Каждая из них — это просто отдельная история, которую можно долго рассказывать. Ну, вот это мои любимые.
<...>
К. Ларина ― Надо вопрос задать нашим слушателям, поскольку мы должны таки два тома разыграть, две книги из этого... Не понимаю, запуталась. Это 4 тома или
2?
А. Кремер ― Ну, вообще томов 3.
К. Ларина ― Александр, ну-ка, скажите уже. Да. Три.
А. Кремер ― 3 тома энциклопедии. 3-й том издан в 2-х книгах.
К. Ларина ― Значит, 1-й том...
А. Кремер ― Первые два тома – это биографии.
К. Ларина ― Биографии. Там тоже, кстати, есть репродукции, как я понимаю.
А. Кремер ― Конечно, конечно.
К. Ларина ― Да? Естественно. А 2-й том из 2-х книг – это...
А. Кремер ― Это история и теория.
К. Ларина ― История и теория.
А. Кремер ― Да.
К. Ларина ― Да?
А. Кремер ― Вообще в энциклопедии более
4-х тысяч иллюстраций. Это огромное количество. То есть сама энциклопедия, ее можно листать как альбом и наслаждаться очень хорошим качеством изображения.
А. Сарабьянов ― Да.
А. Кремер ― Мы специально для нее подбирали бумагу, на которой... Ну, это уже типографские тонкости, но это важно — то, чтобы цвет краски не уходил при соприкосновении с бумагой. И от этого зависит цветопередача. И мы подбирали специальную бумагу. Почему энциклопедия так много весит и так, в общем-то, и дорого стоит? Потому, что в ней много труда и интеллектуально, и в том числе она издана на очень высоком уровне.
К. Ларина ― А тираж какой?
А. Кремер ― Тираж —
2 с половиной тысячи экземпляров.
К. Ларина ― Это мало.
А. Кремер ― Это относительно небольшой тираж, но для такого издания он...
А. Сарабьянов ― Дорогая.
М. Пешкова ― А где печатали?
А. Кремер ― Печатали в России.
А. Сарабьянов ― «Парето-принт».
А. Кремер ― «Парето-принт».
М. Пешкова ― ...типография...
А. Сарабьянов ― Тверская типография.
А. Кремер ― Да, да.
А. Сарабьянов ― В Твери.
К. Ларина ― А Вы следите, Александр, она... Вообще покупают люди ее? Как Вы оцениваете?
А. Кремер ― Ну, такое издание фундаментальное и дорогое...
К. Ларина ― Оно еще есть? Или весь тираж распродан?
А. Кремер ― Конечно, покупается не так часто как какие-то книги меньшего размера и более дешевые. Но, конечно, покупают. Конечно.
<...>
К. Ларина <...>
― Артем у нас становится обладателем совершенно уникального издания. 2 тома Энциклопедии русского авангарда. Это как раз вот эти два вторых...
А. Кремер ― Это 3-й том. Да. Это история и теория как раз для тех, кто хочет разобраться, в каких-то важных понятиях авангарда, кто хочет разобраться в течениях, направлениях, школах 3-й том, конечно, будет наиболее интересен. Но вместе с тем первые два тома — это, ну, это судьбы. Без них авангард невозможен.
К. Ларина ― Андрей Дмитриевич, хотела тоже задать вам вопрос от наших слушателей. Они очень просят Вас сказать, если это возможно, читаете ли Вы где-то какие-то публичные лекции. Где можно Вас услышать или... где-то выступаете? Да?
А. Сарабьянов ― Конечно, конечно. Вы знаете, вот сейчас буквально через несколько дней будет презентация Центра авангарда, который будет работать при еврейском музее, центре толерантности. Вот там будет...
А. Кремер ― Точнее он там работает. Но мы будем представлять новую программу...
А. Сарабьянов ― Да. Ну, да. Это уточним...
А. Кремер ― ...с новой концепцией, которую мы разрабатываем.
А. Сарабьянов ― Ну, и там будут лекции в том числе...
К. Ларина ― То есть это будет на регулярной основе, что называется, да?
А. Сарабьянов ― Да, да. Более-менее на регулярной основе. Да.
А. Кремер ― Да, то есть тут важно заметить, что Энциклопедия русского авангарда — это не только издание, но и культурный проект.
К. Ларина ― Я видела
сайт у Вас...
А. Кремер ― Да, да.
К. Ларина ― Как он еще функционирует? Такой вообще...
А. Кремер ― Да, да.
К. Ларина ― Там какие-то новости собираются.
А. Кремер ― В апреле мы
открыли сайт «русавангард.ру». Мы всех приглашаем на него заходить, добавлять в закладки. Там на сайте можно узнать и об энциклопедии. Но что важно — то, что мы на сайте собираем всю информацию, которая касается авангарда. То есть туда можно зайти и прочитать не только о новостях энциклопедии, но и обо всем, что происходит, ну, обо всем значимом, что происходит в авангарде. Это и выставки. Это и лекции. Не только наши лекции, не только наши образовательные программы, мы поддерживаем абсолютно и все музеи, и... То есть все, что происходит в авангарде, мы стараемся это освещать на сайте.
К. Ларина ― А то, что касается издательской деятельности? Есть ли какие-нибудь еще планы по изданию такой вот...
А. Сарабьянов ― Да, у нас есть планы.
К. Ларина ― ...или, может быть, Вы назовете что-то из премьер?
А. Сарабьянов ― Да, у нас есть планы довольно большие, вот связанные с Центром авангарда именно. Мы хотим там целую программу издательскую делать. И монографическую, и большие книги, и небольшие книги, и исследовательские. В общем, там серьезная будет работа.
К. Ларина ― Надеемся, что судьба Центра авангарда будет не такой печальной...
А. Сарабьянов ― Надеемся.
К. Ларина ― ...как судьба русского авангарда.
А. Сарабьянов ― Ну, все-таки они 25 лет просуществовали. Так что может и нам какой-то срок.
М. Пешкова ― Я хотела спросить, будете ли Вы участвовать в том большом книжном празднике, который пройдет с 25-го по 28 июня...
А. Кремер ― Да, как раз об этом...
М. Пешкова ― ...на Красной площади. Как Вас найти?
А. Кремер ― ...хотели сказать. Да, мы участвуем в фестивале «Книги России», который будет проходить с 25-го по 28 июня на Красной площади. В общем, были рады, что мы туда попали, потому что далеко не все издательства смогли туда попасть. Все-таки достаточно серьезный отбор и уровня книг, которые там представлены, и качества их. Ну, вот мы будем там представлены в зоне non-fiction. Поэтому всех приглашаем, приходите к нас с 25-го по 28 июня. «Книги России», зона non-fiction, Энциклопедия русского авангарда.
<...>
К. Ларина ― Никакие билеты не нужны, дорогие друзья! Вы просто приходите туда и проводите там целый день, а то и несколько, поскольку действительно беспрецедентное событие. Огромное количество стендов, издательств. Приходите! Огромное спасибо нашим гостям. Спасибо большое. Напомню, что сегодня мы говорили о русском авангарде. И спасибо, что эти книжки остаются у нас в редакции. Я думаю, что многие из наших коллег захотят эти замечательные энциклопедии полистать. На дом не выдаются. Только здесь. Спасибо.
А. Сарабьянов ― Спасибо Вам, что пригласили.
А. Кремер ― Спасибо большое.
Упомянутые персоны, псевдонимы и персонажи
К. Ларина 
